15:50 10.10.2016
К концу октября 1942 года немецкие войска, развивая наступление вдоль Лесистого хребта Центрального Кавказа, заняли большое осетинское село Чикола и подошли к селению Дигора.
«Рано утром… послышался рев моторов. Это были танки, бронетранспортеры, грузовые автомобили и мотоцик¬лы с немецкими солдатами. Они были с засученными до локтей рукавами, с автоматами на шее, играли на губных гармошках и что-то выкрикивали» — так вспоминает прошлое в своей книге московский инженер Мурат Гатиев.
Вместе с немцами на оккупированной территории Северной Осетии появился человек в штатском, хорошо изъяснявшийся с местным населением по-дигорски. На сельских сходах он агитировал людей вступать в роту охраны, на собраниях предрекал скорый конец «коммунистам и жидам», ибо выступать против промышленной машины Германии — лучшей в мире — бесполезно.
Конечно, после бегства немцев с Северного Кавказа этим осетином заинтересовались в соответствующих органах. Несмотря на то что все видели его в гражданской форме, со временем в разговорах некоторых осетинских писателей он уже вырос до полковника СС и чин этот ему якобы пожаловал лично Гитлер как будущему правителю Осетии.
На самом же деле первым сообщил о нем на допросе некий Дз. Текоев: «А. Б. Кубатиева я знаю как осетина-дигорца, о его соцпрошлом мне ничего не известно, неизвестно мне также, где он проживал за последний десяток лет, но из его выступления на общем собрании граждан селения Сурх-Дигора мне стало известно, что он якобы 12 лет не проживал в Северной Осетии… Он немало сидел в тюрьмах НКВД и потерял свое здоровье».
Но спустя несколько дней, 29 марта 1943 г., тот же Текоев говорит на допросе совсем иное: «Мне известно, что А. Б. Кубатиев является автором пьесы “Чермен”, которую мы несколько раз показывали в школе, будучи учениками, причем в этой пьесе Кубатиев пишет не свою фамилию, а только “Болаев”. По этому поводу была статья в 1931–1932 гг. не то в “Растдзинаде”, не то в “Арыгон большевике”, точно не помню, под заглавием “Волк в овечьей шкуре”»…
Текоев или тот, кто ему подсказал, как надо правильно говорить о враге народа и карателе, очевидно, слабо разбирался в национальной литературе народов СССР. В начале 30-х гг. в ней сложилась парадоксальная ситуация: партия и правительство, всячески поддерживая национально-политические особенности развития страны, превращение автономных областей в автономные социалистические республики, в то же время с настороженностью следили за национальными процессами. Наиболее ярким отражением этого явилась первая советская «Литературная энциклопедия» под редакцией А.В.Луначарского (1934). В статье «Осетинская литература» довольно часто встречались фразы о классово враждебной идеологии, искажавшей историческую действительность в целях националистического возвеличивания «лжедемократизма» осетинских царей, идеализации патриархального уклада жизни и т. д.
В этом обвиняли Д.Хетагурова, А.Кубалова, Б.Гуржибекова, С.Гадиева и др. Выпады были даже против «дворянина» Коста Хетагурова (конечно, до 1939 года, когда вся страна отметила 80-летие со дня его рождения). Так что намеки «на волка в овечьей шкуре», написавшего пьесу «Чермен», явились не такими уж сенсационными. Ну а вообще, был ли такой писатель Болаев, «о литературной деятельности которого, например, Союзу писателей Южной Осетии было мало что известно», хотя перед этим его специально пригласили в Цхинвал помочь в создании произведений драматургии?
Оказывается, был… и даже попал на страницы первой советской «Литературной энциклопедии», что для многих национальных писателей являлось недостижимой высотой. В духе того времени в ней сообщалось: «Классово-враждебные влияния отражали произведения А. Болаева/Кубатиева первого периода его творчества (например, стихотв. “Красная площадь” и стихотв. на тему об изгнании баделят “Чармэн”, “Долг” и др.). Однако последний период творчества Болаева (1933–1934) характеризуется серьезными положительными сдвигами, показателем чего является его пьеса “Люди”, рекомендованная к постановке жюри всесоюзного конкурса на лучшие пьесы» ( Т. 8. С. 333–334).
В то время от разборок и обвинений относительно социального происхождения никто не был застрахован. Дворянская и алдаро-баделятская принадлежность Осетии была притчей во языцех. Ну что поделаешь с людьми, которые не хотят понимать простых вещей из-за своей малообразованности: то, что реформы Александра II и российский капитализм давно принизили значение осетинских аристократов, ставших намного беднее, чем выбившиеся в офицеры и генералы представители крестьянских и купеческих фамилий.
Зарабатывать на хлеб пришлось и отцу будущего советского драматурга Бимболату Кубатиеву — шорным делом, изготовлением из кожи конской сбруи. Двое его сыновей погибли на фронтах Первой империалистической, а Умар, революционер и публицист, был избран членом чрезвычайной комиссии, послан В.И.Лениным на Кавказ вместе с У.Алиевым и У.Буйнакским и играл важную роль на революционном Тереке. В 1919 г. он умер от тифа в Тифлисе, но успел отправить отца и младшего брата с семьей к своему другу Беталу Калмыкову в Нальчик.
Очевидно, сословная ненависть заставила Агубекира переехать в Москву. Он одинаково хорошо пишет на русском и осетинском языках. Помочь в развитии национальной драматургии его приглашают в Южную Осетию, где местный театральный коллектив ставит его пьесы «Ацамаз и Афасса», «Песнь о Чермене». В Северной Осетии Агубекира тепло принимает Коста Фарнион, а в 1936 г. его пьесой «Чермен», «глубокой и сильной трагедией», по мнению Владимира Тхапсаева, должен открыть театральный сезон Северо-Осетинский драмтеатр.
Но борцы с осетинским феодализмом и троцкизмом здесь были начеку. Что им, что музыку к спектаклю «Ацамаз и Афасса» пишет известный композитор Виктор Долидзе, а ставит спектакль Татаркан Кокойти? Дело доходит до того, что 21 декабря 1938 г. по докладу известного писателя, в будущем автора литературной версии «Нартских сказаний» на русском языке Юрия Лебединского Президиум Союза Советских писателей по настоянию А. Фадеева, Л. Соболева, В. Герасимова, Анны Караваевой принимает решение «отменить формулировку решения ССП Юго-Осетии: “Исключить Кубатиева-Болаева из кандидатов в члены ССП как контрреволюционера, троцкиста, активно ведущего вредительскую работу в литературе”, — как недоказанную и голословную». Выписку из протокола и рекомендации опубликовали в «Литературной газете» 26 декабря 1938 г. Не многим в то время удавалось успешно бороться с ревнителями нравственной и политической чистоты. И чем бы все это закончилось, неизвестно, если бы не началась Великая Отечественная война.
Честные социологи давно заметили, что любое общество должно стремиться к общим интересам, какими бы они ни являлись полярными, то есть к объединению, а не к навешиванию ярлыков. Агубекир Бимболатович Болаев сумел постоять за себя и в начале 30-х, когда его обвинили участником белогвардейского отряда, и в тяжелые 37–38-й гг. Он пошел защищать родину, никого не обвиняя. 29 сентября 1942 г. его супруга получила похоронное извещение: «Ваш муж, красноармеец Агубекир Бимболатович Кубатиев, уроженец Северо-Осетинской АССР, в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 7 сентября 1942 года. Похоронен под дер. Бековичи (ныне станица Киевская) Мoздокского района Ставропольского края»…
Тем не менее группа видных писателей Осетии продолжала нападки на «белобандита и фашиста». Но мир не без добрых людей. За честь и достоинство Агубекира выступили видный советский драматург Ашах Токаев, народный артист СССР Владимир Тхапсаев, известный художник Азанбек Джанаев, адвокат Валерий Цомартов, доктор филологических наук Хазби Джиоев. Их всех, порядочных и смелых людей, не перечислишь. Интересные документы опубликовал журнал «Дарьял» (1991. № 3).
Родственник драматурга майор советской армии Борис Кубатиев выиграл суд, который продолжался в течение 9 месяцев. В 1990 г. народный суд Советского района признал все измышления в отношении Болаева-Кубатиева не соответствующими действительности и обязал редакции газет, опубликовавших недостоверные материалы, принести извинения. Военные прокуроры Московского военного округа, Орджоникидзевского гарнизона Северо-Осетинской АССР признали, что «сведениями о преступной деятельности А. Б. Болаева не располагают, а непроверенные данные были ложно истолкованы».
В письме жене за месяц до своей гибели Агубекир пишет из города Буйнакска (назван в честь видного революционера Уллубия Буйнакского): «…Думая об опасности, грозящей нашему родному краю со стороны заклятых гитлеровских бандитов, я вспоминаю о Буйнакском, о его большевистской стойкости, о его беспредельной любви и преданности родине…»
Из письма к секретарю президиума советских писателей Александру Фадееву: «…Сейчас только что выпустил очередной номер боевого листка и рад этому листку больше, чем книжкам своих пьес и стихов, выпущенных за все эти годы… Надеюсь, вы найдете способ, как оказать помощь моей семье.
Привет. А. Кубатиев-Болаев, Сев.-Зап. фронт».
Благодаря супругам Г.З. и З.Х.Беслекоевым были собраны многие произведения драматурга, а председатель Объединения книгоиздателей РСО-Алания Ахсар Кантемиров издал их в четырех книгах (Владикавказ: Алания, 1998). В послесловии он заметил: «Надеемся, теперь они станут достоянием нации, а лучшие из них войдут в школьные учебники…» В библиографическом справочнике «Писатели Осетии» (составители И.Г.Бибоева, Н.Р.Казиты. Владикавказ: Ир, 2015) фамилии советского драматурга Агубекира Болаева-Кубатиева мы не нашли!
В каждой книге, даже такой солидной, как вышеназванный справочник, хотелось бы видеть материал, рассчитанный не только на национального читателя, а раздвигающий рамки осетино-русских и других литературных связей. Например, не стоило забывать о тесном сотрудничестве М.А.Булгакова и Дзахо Гатуева в 1920–1921 гг. во Владикавказе или о решающем вкладе Александра Фадеева в защиту творчества основоположника осетинской драматургии Елбыздыко Бритаева. Но не уделить внимание на 544 страницах человеку, о котором сообщалось еще в первой советской литературной энциклопедии под редакцией А.В.Луначарского, создавшему пьесу «Чермен», которая породила целый ряд последователей на сцене и киноэкране и стала визитной карточкой национального театра, — это, простите, нонсенс. Ведь в той же энциклопедии Луначарского уделено внимание даже Гаппо Баеву — кстати, первому осетинскому литературоведу и издателю бессмертного «Ирон фандыра».
Не будем рассуждать о презумпции невиновности Болаева-Кубатиева, которую установил суд, потребовавший документальные доказательства, а не разговоры «о предателе родины и белобандите». Сопоставим лишь факты, на которые пока никто не обращал внимания:
№1. Как мог рядовой красноармеец в течение месяца превратиться в полковника СС, при железной иерархии в Германии?
№ 2. Почему этот «полковник-писатель» так ничего и не создал до 1858 года в период недружественных отношений между ФРГ и СССР? Писателей, прекративших свое творчество, практически не существует. Думаем, что подобные предположения были бы оскорбительны для советского драматурга, отдавшего жизнь за Родину.
…Однажды Борис Кубатиев получил письмо от бывшего министра безопасности Сирии Сулеймана Коубата (так в отдельных странах произносится фамилия Кубатиевых). Генерал-лейтенант сообщал о Кубатиевых, проживающих от Канады до Турции и Иордании. И далее в письме самое важное: «…Немецкие Коубаты проживают компактно в Кельне. Их я знаю поименно, Агубекира среди них не было. Был Агубе. Умер в 1958 году. Мы с братом были на его похоронах, высылаю фото. Возможно, его и путают с писателем Агубекиром (Болай фурт). Но это совершенно разные личности. С уважением, Сулейман Коубат (Кубатиев)».
Генрий КУСОВ, доктор исторических наук,
Валерий АЙЛАРОВ, кандидат исторических наук
«Пульс Осетии», 15.03.2016